Закованные в броню - Элена Томсетт

Эвелина безразлично смотрела в потолок, но молчала.

Комтур удовлетворенно вздохнул.

– Ну что ж, я счастлив, что ты образумилась. Мне нужна женщина, которая поможет мне укрепиться в Мальборге. Красивая, умная, обращающая на себя внимание. Ты просто создана для того, чтобы мне в этом помочь. Я объявлю тебя своей племянницей и поселю в Нижнем замке. Ты получишь красивую одежду, слуг и сможешь посещать все рыцарские турниры и увеселения в замке. Если ты будешь достаточно ловка и умна, ты вскоре ты займешь место за столом магистра в Большой трапезной рядом с леди Рейвон и графиней Альмейн. Если ты предашь меня, я тебя убью, убью медленно и мучительно, расчленяя твое тело по кусочкам. Если ты начнешь блудить с рыцарями и гостями замка, я отдам тебя в послушницы или – солдатам. Если ты поможешь мне, ты получишь жизнь, достойную такой красавицы, как ты. Легкую смерть, знаешь ли, нужно еще заслужить.

Эвелина невесело усмехнулась про себя. Он был прав – легкой смерти ей теперь не видать. Страшные события последних месяцев ее жизни сделали свое дело. Она чувствовала себя невероятно усталой, усталой и опустошенной, желавшей только одного – чтобы ее оставили в покое. Комтур имел все основания собой гордиться. Ей нужна была передышка, и с хитростью затравленного зверя Эвелина решила выждать, сделать вид, что она смирилась.

Все произошло так, как он и говорил. Осенью того же года, когда комтур был приглашен в Мальборг, Эвелина без сопротивления согласилась поехать с ним.

Солнечным осенним утром редкий лесок на их пути неожиданно заончился, и они очутились на крутом берегу Ногаты, как раз напротиыв легендарного рыцарского замка. Первое впечатление от него было грандиозным. Как только кортеж комтура Валленрода вынырнул из леса, перед ними открылась величественная панорама полноводной, медленно катящей свои свинцовые волны, реки Ногаты. За ней, на фоне предзакатного, красного с синими и желтыми полосками неба, высилось замечательное архитектурное сооружение, созданное руками мастеров могущественного и богатого Тевтонского Ордена крестоносцев – замок Мальборг, представлявший собой огромный ансамбль, располагавшийся уступами на высоком холме. Его основание составляли массивные классические крепостные стены с дозорными башнями и бойницами, окруженные глубоким и широким рвом с водой, подъемный мост был поднят. За ними, уступом повыше, виднелись отделанные знаменитой серой штукатуркой, ставшей архитектурной эмблемой рыцарских строений, стены Среднего замка. И наконец, вершину холма занимал четко выделяющийся, словно парящий в воздухе, строгий изящный силуэт Высокого замка, своеобразного центра рыцарского Города, с небольшим храмом Пресвятой Богородицы, построенным в его стенах, на куполе которого, далеко различимом с расстояния многих миль, виднелось сделанное на золотом фоне мозаичное изображение Святой Девы.

Эвелина вздохнула и отвела глаза. Никто не мог сказать, что принесет ей пребывание в стенах Мальборга. Она ехала туда племянницей гневского комтура Валленрода, а на самом деле являлась его послушной рабой. Панна Эвелина Ставская отныне исчезла навсегда.

Глава 2

Встреча с магистром

Мальборг, земли Ордена, май 1404 г

Великий Магистр Тевтонского Ордена Святой Богородицы герцог Конрад фон Юнгинген внимательно смотрел на стоявшего в приемной зале его личных покоев в Высоком Замке посла польского короля Владислава Ягелло.

Этот посол, князь Острожский, прибыл в замок Мальборг лишь несколько часов тому назад и сразу же, по его первой просьбе об аудиенции, о нем было доложено магистру. Посол привез не только грамоты о его полномочиях от короля Владислава, но также письмо от плоцкой княгини Александры, супруги мазовецкого князя Земовита, ставшей после смерти польской королевы Ядвиги первой защитницей и покровительницей Ордена перед ее братом, королем Польши. Из писем следовало, что этот молодой человек, прибывший с письмами и поручениями от обеих царственных особ, был для них ближайшим родственником. И хотя он казался довольно молод, неуловимая уверенность в его манере держаться свидетельствовала о том, что он весьма опытен в своем деле, что также импонировало герцогу Конраду фон Юнгингену.

Слушая спокойную гладкую речь князя Острожского, говорившего на безукоризненном немецком языке, великий магистр меланхолически думал, как радикально изменились за эти двадцать лет, с тех пор как они вышли из диких лесов Литвы и приобщились к свету христианства, король и его многочисленная литовская родня. Конечно, этот молодой человек принадлежал к новому поколению поляков и литвинов и даже выглядел настоящим европейским рыцарем, но это становилось уже скорее правилом, чем исключением из него. То, что ему дала рекомендацию княгиня Александра, значило, что он, по крайней мере, лояльно относится к Тевтонскому Ордену. Конрада фон Юнгингена это вполне устраивало. Он знал, что ему снова придется встретиться с королем Владиславом Ягелло за столом переговоров. Как и польский король, он не хотел войны. Идея о проведении переговоров, уже прозванных съездами в Раценже, призванных если не сделать Владислава Ягелло своим союзником в борьбе с восставшей Жемайтией и великим литовским князем Витовтом Александром, то хотя бы примирить его с Орденом, принадлежала все той же мазовецкой княгине Александре. Она даже предложила ему и королю предварительно встретится для обсуждения условий нового мирного договора в столице ее княжества – городе Плоцке. В рамках этого предложения и прибыл в замок неофициальный королевский посланник, князь Острожский, который должен был представить перед капитулом Ордена некоторые принципиальные вопросы будущей повестки дня в Плоцке.

Магистр знал, что главным камнем преткновения на пути переговоров о мире, будет недавний захват крестоносцами принадлежащей Польше Добжинской земли. Это было то, что вызывало недовольство польского короля. Однако, что сделано, то сделано, и по объективным причинам Конрад фон Юнгинген не мог пойти на безвозмездную передачу Добжинской земли назад в пользу польской короны. Он четко сознавал, что за его спиной в капитуле, да и в Ордене, стоят многочисленные сторонники открытых военных действий с Польшей, готовые развязать войну немедленно. Конрад фон Юнгинген, как никто другой в Ордене, понимал, что от открытых военных действий против польской короны в настоящей ситуации будет больше вреда, чем пользы, и что Орден не был готов к войне с христианским европейским государством ни в плане военном, ни в политическом. Не говоря уже о том, что это резко уронило бы престиж Ордена как главного защитника христианства в глазах папы и самого Бога. Конрад фон Юнгинген был убежденным воином-миссионером, классическим типом рыцаря-монаха с мечом в руках и крестом не только на плаще, но в сердце, готового до последней капли крови защищать веру Христову.

Прежде чем представлять посла капитулу, он хотел поговорить с ним сам, посмотреть на его поведение и определить, к чему именно он должен приготовиться, когда этот молодой человек предстанет перед советом комтуров. Первый взгляд на посланника Ягайло его вполне удовлетворил: молодой человек выглядел по-европейски, держался в соответствии с правилами европейского этикета и производил приятное впечатление. Конрад фон Юнгинген должен был еще раз признать, что княгиня Александра всегда обладала почти таким же хорошим вкусом в подборе своих людей, как и покойная королева Ядвига.

Князь Острожский, который давно уже завершил свою речь, спокойно ждал, когда великий магистр закончит свои размышления. Он также встречался с Конрадом фон Юнгингеном в первый раз. Уже с первого взгляда на магистра можно было сказать, что он болен – желтизна его лица и сухость утончавшихся черт, обтянутых кожей, словно пергаментом, говорили о том, что Конраду фон Юнгингену оставалось уже недолго восседать в кресле главы Ордена в Высоком замке. Но взгляд его бледно-голубых глаз по-прежнему оставался тверд и проницателен, а сила воли, поддерживающая священный огонь непоколебимого духа воина-крестоносца, вызывала невольное уважение к его усилиям сохранять вырождающийся Орден во всем ореоле его могущества.

Терпение и такт молодого человека, дававшего ему возможность начать беседу первым, также понравились Конраду фон Юнгингену. Он пошевелился, вздохнул и решил, что пришло время начать конфиденциальную беседу.

– Присаживайтесь, князь, – несколько усталым мелодичным голосом сказал он. – Что предпочитаете, красное и ли белое вино? Или вы не пьете, как великий князь Литвы?

Молодой человек опустился в предложенное ему кресло.

– Благодарю вас, ваша светлость, я не умираю от жажды, – непринужденно ответил он. – Честно говоря, меня больше привлекают ваши знаменитые наборы шашек и шахмат, которые я вижу на вашем столе.